Айны (яп. アイヌ айну, букв.: «человек», «настоящий человек») — народ, древнейшее население Японских островов. Некогда айны жили также и на территории России в низовьях Амура, на юге полуострова Камчатка, Сахалине и Курильских островах. В настоящее время айны остались в основном только в Японии. Согласно официальным цифрам, численность их в Японии составляет 25 000, однако по неофициальной статистике, она может доходить до 200 000 чел. В России, по итогам переписи 2010 года, было зафиксировано 109 айнов, из них 94 человека в Камчатском крае.

Айны считают, что обладают суверенными правами на четыре южных острова Курильского архипелага —Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи.
Происхождение айнов в настоящее время остаётся неясным. Европейцы, столкнувшиеся с айнами в XVII веке, были поражены их внешним видом. В отличие от привычного вида людей монголоидной расы со смуглой кожей, монгольской складкой века, редкими волосами на лице, айны обладали необыкновенно густыми волосами, покрывающими голову, носили огромные бороды и усы (во время еды придерживая их особыми палочками), австралоидные черты лица их по некоторому ряду признаков были похожи на европейские. Несмотря на жизнь в умеренном климате, летом айны носили лишь набедренные повязки, подобно жителям экваториальных стран. Имеется множество гипотез о происхождении айнов, которые в целом могут быть подразделены на три группы:
Айны родственны европеоидам (кавкасионной расе) — этой теории придерживались Дж. Бэчелор, С. Мураяма.
Айны родственны австронезийцам и пришли на Японские острова с юга — эту теорию выдвинул Л. Я. Штернберг и она доминировала в советской этнографии.
Айны родственны палеоазиатским народностям и пришли на Японские острова с севера/из Сибири — такой точки зрения придерживаются, в основном, японские антропологи.
Несмотря на то, что построения Штернберга об айнско-австронезийском родстве не подтвердились, хотя бы потому, что культура айнов в Японии намного древнее культуры австронезийцев в Индонезии, сама по себе гипотеза южного происхождения айнов в настоящее время представляется более перспективной ввиду того, что в последнее время появились определённые лингвистические, генетические и этнографические данные, позволяющие предполагать, что айны могут быть дальними родственниками народа мяо-яо, живущего в Южном Китае и ЮВА.
Пока что доподлинно известно, что по основным антропологическим показателям айны очень сильно отличаются от японцев, корейцев, нивхов,ительменов, полинезийцев, индонезийцев, аборигенов Австралии и, вообще, всех популяций Дальнего Востока и Тихого океана, а сближаются только с людьми эпохи Дзёмон, которые являются непосредственными предками исторических айнов. В принципе, нет большой ошибки в том, чтобы ставить знак равенства между людьми эпохи Дзёмон и айнами.
На Японских островах айны появились около 13 тыс. лет до н. э. и создали неолитическую культуру Дзёмон. Достоверно не известно откуда айны пришли на Японские острова, но известно, что в эпоху Дзёмон айны населяли все Японские острова — от Рюкю до Хоккайдо, а также южную половину Сахалина, Курильские острова и южную треть Камчатки — о чём свидетельствуют результаты археологических раскопок и данные топонимики, например:Цусима — туйма — «далекий», Фудзи — хуци — «бабушка» — камуй очага, Цукуба — ту ку па — «голова двух луков»/«двухлуковая гора», Яматай — Я ма та и — «место, где море рассекает сушу» (Очень возможно, что легендарное государство Яматай, о котором говорится в китайских хрониках, было древнеайнским государством.) Также немало сведений о топонимах айнского происхождения на Хонсю можно найти в работах Киндаити Кёсукэ.
Айны не занимались земледелием, а основными отраслями их хозяйства были собирательство, рыболовство и охота, поэтому для айнов было жизненно важно сохранять равновесие в природной среде и в человеческой популяции: не допускать демографических взрывов. Именно поэтому у айну никогда не существовало крупных поселений, и основной социальной единицей была локальная группа — на айнском языке — утар/утари — «люди, живущие в одном поселке/на одной реке». Поскольку для поддержания жизни такой культуре было необходимо значительное пространство природы, то поселения неолитических айнов были достаточно удалены друг от друга и именно поэтому ещё в достаточно раннее время айны расселились дисперсно по всем островам японского архипелага.
До отмены японцами в конце XIX века у айнов существовала практика религиозных жертвоприношений связанных с культом медведя и орла. Медведь символизирует дух охотника. Айны приносили в жертву медведя, которого выращивали специально для праздника. Хозяин дома, который устраивал медвежий праздник, приглашал на это мероприятие как можно большее количество гостей. После убийства медведя, его голову помещали в восточном окне дома (сакральное место в каждом доме айну), по поверьям в голове медведя обитает его дух. Ещё каждый присутствующий на церемонии должен был испить кровь медведя из специальной чаши, которая передавалась по кругу между гостями, это символизировало разделение силы медведя между присутствующими и подчеркивало их причастность к ритуалу перед богами.

Айны отказывались фотографироваться или же быть зарисованными исследователями. Это объясняется тем, что айны верили в то, что фотографии и различные их изображения, особенно обнаженные или с малым количеством одежды, забирали часть жизни изображенного на фотографии. Известно о нескольких случаях конфискации айнами зарисовок, сделанных исследователями, занимавшимися изучением айнов. К нашему времени это суеверие себя изжило и имело место лишь в конце 19 века.

Согласно традиционным представлениям, одним из животных, относящимся к "силам зла" или же демонам, является змея. Айны не убивают змей несмотря на то, что они являются источником опасности так, как верят, что злой дух, обитающий в теле змеи, после убийства покинет её тело и вселится в тело убийцы. Также айны верят, что если змея найдет кого-либо, спящим на улице, то она заползет спящему в рот и возьмет контроль над его разумом. В результате человек сходит с ума.
Примерно с середины эпохи Дзёмон на Японские острова начинают прибывать другие этнические группы. Вначале прибывают мигранты из Юго-Восточной Азии (ЮВА) и Южного Китая. Мигранты из ЮВА, в основном, говорят на австронезийских языках. Они селятся преимущественно на южных островах японского архипелага и начинают практиковать земледелие, а именно рисоводство. Поскольку рис очень продуктивная культура, то он позволяет жить достаточно большому числу людей на очень небольшой территории. Постепенно число земледельцев увеличивается и они начинают оказывать давление на окружающую природную среду и таким образом угрожать природному равновесию, которое столь важно для нормального существования культуры неолитических айнов. Начинается миграция айнов на Сахалин, нижний Амур, Приморье и Курильские острова. Затем, в конце эпохи Дзёмон — начале Яёй на Японские острова прибывает несколько этнических групп из Центральной Азии. Они занимались скотоводством и охотой и говорили на алтайских языках. (Эти этнические группы дали начало корейскому и японскому этносам.) Согласно японскому антропологу Ока Масао самый мощный клан тех алтайских мигрантов, которые осели на Японских островах, развился в то, что потом получило название «род тэнно».
Когда складывается государство Ямато, начинается эпоха постоянной войны между государством Ямато и айнами. (В настоящее время есть все основания считать, что государство Ямато — это развитие древнеайнского государства Яматай. Так, например, исследование ДНК японцев показало, что доминирующей Y хромосомой у японцев является D2, то есть, та Y хромосома, которая обнаруживается у 80 % айнов, но почти отсутствует у корейцев. Это говорит о том, что правили люди дзёмонского антропологического типа, а не яёйского. Здесь также важно иметь в виду, что существовали различные группы айнов: одни занимались собирательством, охотой и рыболовством, а другие создавали более сложные социальные системы. И вполне возможно, что те айны, с которыми позднее вело войны государство Ямато, рассматривались как «дикари» и государством Яматай.)
Противостояние государства Ямато и айнов продолжалось почти полторы тысячи лет. Длительное время (начиная с восьмого и почти до пятнадцатого века) граница государства Ямато проходила в районе современного города Сэндай, и северная часть острова Хонсю была очень плохо освоена японцами. В военном отношении японцы очень долго уступали айнам. Вот как охарактеризованы айны в японской хронике «Нихон сёки», где они фигурируют под именем эмиси/эбису; слово эмиси по всей видимости происходит от айнского слова emus — «меч»: «Среди восточных дикарей самые сильные — эмиси. Мужчины и женщины у них соединяются беспорядочно, кто отец, кто сын — не различается. Зимой они живут в пещерах, летом в гнездах [на деревьях]. Носят звериные шкуры, пьют сырую кровь, старший и младший братья друг другу не доверяют. В горы они взбираются подобно птицам, по траве мчатся как дикие звери. Добро забывают, но если им вред причинить — непременно отомстят. Ещё — спрятав стрелы в волосах и привязав клинок под одеждой, они, собравшись гурьбой соплеменников, нарушают границы или же, разведав, где поля и шелковица, грабят народ страны Ямато. Если на них нападают, они скрываются в траве, если преследуют — взбираются в горы. Издревле и поныне они не подчиняются владыкам Ямато.» Даже если учесть, что большая часть этого текста из «Нихон сёки» является стандартной характеристикой любых «варваров», заимствованной японцами из древнекитайских хроник «Вэньсюань» и «Лицзи», то все равно айну охарактеризованы достаточно точно. Лишь через несколько веков постоянных стычек из японских военных отрядов, оборонявших северные границы Ямато сформировалось то, что впоследствии получило наименование «самурайство». Самурайская культура и самурайская техника ведения боя во многом восходят к айнским боевым приемам и несут в себе множество айнских элементов, а отдельные самурайские кланы по своему происхождению являются айнскими, наиболее известный — клан Абэ.
Только в середине XV века небольшой группе самураев во главе с Такэда Нобухирō удалось переправиться на Хоккайдо, который тогда назывался Эдзо, (здесь следует отметить, что японцы называли айнов эдзо — 蝦夷 или 夷 — эмиси/эбису, что означало «варвары», «дикари») и основал на южной оконечности острова (на полуострове Осима) первое японское поселение. Такэда Нобухиро считается основателем клана Мацумаэ, который правил островом Хоккайдо до 1798 года, а затем управление перешло в руки центрального правительства. В ходе колонизации острова самураям клана Мацумаэ постоянно приходилось сталкиваться с вооружённым сопротивлением со стороны айнов.
Из наиболее значительных выступлений следует отметить: борьбу айнов под предводительством Косямаина (1457 г.), выступления айнов в 1512—1515 годах, в 1525 г., под предводительством вождя Танасягаси (1529 г.), Тариконны (1536 г.), Мэннаукэи (Хэнаукэ) (1643 г.), и под предводительством Сягусяина (1669 г.), а также множество более мелких выступлений.
Следует, однако, отметить, что эти выступления, в сущности, не были только «айнской борьбой против японцев», а среди повстанцев было немало японцев. Это была не столько борьба айнов против японцев, сколько борьба жителей острова Эдзо за независимость от центрального правительства. Это была борьба за контроль над выгодными торговыми путями: через остров Эдзо проходил торговый путь в Маньчжурию.
Наиболее значимым из всех выступлений было восстание Сягусяина. По многим свидетельствам Сягусяин не принадлежал к айнской аристократии — ниспа, а был просто неким харизматическим лидером. Очевидно, что вначале его поддерживали далеко не все айны. Здесь также следует учитывать, что на протяжении всей войны с японцами айны по большей части действовали отдельными локальными группами и никогда не собирали большие соединения. Путем насилия и принуждения Сягусяину удалось прийти к власти и объединить под своей властью очень многих айнов южных районов Хоккайдо. Вероятно, что по ходу осуществления своих планов Сягусяин перечёркивал некоторые очень важные установления и константы айнской культуры. Можно даже утверждать, что вполне очевидно, что Сягусяин был не традиционным вождем — старейшиной локальной группы, а что он смотрел далеко в будущее и что он понимал, что айнам совершенно необходимо осваивать современные технологии (в широком смысле этого слова), если они хотят и дальше продолжать независимое существование.
В этом плане Сягусяин, пожалуй, был одним из наиболее прогрессивных людей айнской культуры. Первоначально действия Сягусяина были очень удачными. Ему удалось практически полностью уничтожить войска Мацумаэ и выгнать японцев с Хоккайдо. Цаси (укреплённое поселение) Сягусяина находилось в районе современного города Сидзунай на самой высокой точке при впадении реки Сидзунай в Тихий Океан. Однако его восстание было обречено, как все другие, предшествующие и последующие выступления. На наш взгляд, причина поражения Сягусяина и не только Сягусяина, но и вообще причина поражения айнов в их борьбе с японцами коренится вовсе не в том, что айны были менее искусными воинами, а в том, что основные парадигмы айнской культуры радикальнейшим образом отличались от основных парадигм японской культуры.
Культура айнов — охотничья культура, культура, которая никогда не знала больших поселений, в которой самой крупной социальной единицей была локальная группа. Айны всерьёз полагали, что все задачи, которые ставит перед ними внешний мир, могут быть решены силами одной локальной группы. В айнской культуре человек значил слишком много, чтобы его можно было использовать как винтик, что было характерно для культур, основой которых было земледелие, а в особенности — рисоводство, которое позволяет жить очень большому числу людей на крайне ограниченной территории.
Система управления в Мацумаэ была следующей: самураям клана раздавались прибрежные участки (которые фактически принадлежали айнам), но самураи не умели и не желали заниматься ни рыболовством, ни охотой, поэтому сдавали эти участки в аренду откупщикам. Поэтому все дела вершили откупщики. Они набирали себе помощников: переводчиков и надсмотрщиков. Переводчики и надсмотрщики совершали множество злоупотреблений: жестоко обращались со стариками и детьми, насиловали айнских женщин, ругань в отношении айнов была самым обычным делом. Айны находились фактически на положении рабов. В японской системе «исправления нравов» полное бесправие айнов сочеталось с постоянным унижением их этнического достоинства. Мелочная, доведённая до абсурда регламентация жизни была направлена на то, чтобы парализовать волю айнов. Многие молодые айны изымались из своего традиционного окружения и направлялись японцами на различные работы, например, айны из центральных районов Хоккайдо посылались на работу на морские промыслы Кунашира и Итурупа (которые в то время также были колонизированы японцами), где жили в условиях неестественной скученности, не имея возможности поддерживать традиционный образ жизни.
По сути дела, здесь можно говорить о геноциде айнов. Все это привело к новым вооружённым выступлениям: восстанию на Кунашире в 1789. Ход событий был такой: японский промышленник Хидая пытается открыть на тогда ещё независимом айнском Кунашире свои фактории, вождь Кунашира — Тукиноэ не разрешает ему сделать это, захватывает все товары, привезённые японцами, и отправляет японцев обратно в Мацумаэ, в ответ на это японцы объявляют экономические санкции против Кунашира, и после 8 лет блокады Тукиноэ позволяет Хидая открыть несколько факторий на острове, население немедленно попадает в кабалу к японцам, через некоторое время айны под предводительством Тукиноэ и Икитои поднимают восстание против японцев и очень быстро одерживают верх, но несколько японцев спасается, добирается до столицы Мацумаэ и клан Мацумаэ посылает войска для подавления мятежа.
После подавления восстания айнов Кунашира и Мэнаси центральное сёгунское правительство прислало комиссию. Чиновники центрального правительства рекомендовали пересмотреть политику в отношении аборигенного населения: отменить жестокие указы, назначить в каждый район врачей, обучить японскому языку, земледелию, постепенно приобщать к японским обычаям. Так началась ассимиляция. Настоящая колонизация Хоккайдо началась лишь после реставрации Мэйдзи, имевшей место в 1868: мужчин заставляли стричь бороды, женщинам запрещали делать татуировку губ, носить традиционную айнскую одежду. Ещё в начале XIX века были введены запреты на проведение айнских ритуалов, в особенности, медвежьего праздника.

Стремительно росло число японских колонистов Хоккайдо: так в 1897 на остров переселилилось 64 тысячи 350 человек, в 1898 — 63 тысячи 630, а в 1901 — 50 тысяч 100 человек. в 1903 году население Хоккайдо состояло из 845 тысяч японцев и всего лишь 18 тысяч айну . Начался период самой жестокой японизации хоккайдоских айну.

По Симодскому договору 1855 года Сахалин был в общем японско-русском пользовании, а Курильские острова разделены следующим образом: Япония владела грядой Хабомаи, Кунаширом и Итурупом, а Россия — островами от Урупа до Шумушу. И Курильские айны более тяготели к русским, нежели к японцам: многие из них владели русским языком и были православными. Причина подобного положения вещей заключалась в том, что русские колониальные порядки, несмотря на многие злоупотребления сборщиков ясака и вооруженные конфликты, спровоцированные казаками, были куда мягче японских. Айны не вырывались из своей традиционной среды, их не заставляли радикально менять образ жизни, не низводили до положения рабов. Они жили там же, где жили и до прихода русских и занимались теми же самыми занятиями.
В 1875 по Петербургскому договору весь Сахалин был закреплен за Россией, а все Курильские острова переданы Японии.
Северокурильские айны не решились расстаться со своей родиной. И тогда их постигла самая тяжкая участь: японцы перевезли всех Северокурильских айнов на остров Шикотан, отняли у них все орудия лова и лодки, запретили выходить в море без разрешения; вместо этого айны привлекались на различные работы, за которые получали рис, овощи, немного рыбы и сакэ, что абсолютно не соответствовало традиционному рациону Северокурильских айнов, который состоял из мяса морских животных и рыбы. Кроме того, курильские айны оказались на Шикотане в условиях неестественной скученности, в то время как характерной этноэкологической чертой курильских айнов было расселение мелкими группами, причем многие острова оставались вообще незаселенными и использовались айнами как охотничьи угодья щадящего режима. Нужно также учитывать, что на Шикотане жило много японцев.
Очень многие айны умерли в первый же год. Разрушение традиционного уклада Курильских айнов привело к тому, что большинство жителей резервации ушли из жизни. Однако об ужасной участи Курильских айнов очень скоро стало известно японской и зарубежной общественности. Резервацию ликвидировали. Уцелевшую горстку — не более 20 человек, больных и обнищавших, — вывезли на Хоккайдо. В 70-е годы имелись данные о 17 курильских айнах, однако, сколько из них являлись выходцами с Шикотана — неясно.

На Сахалине, в то время, когда он был в совместном японско-русском пользовании, айны находились в кабальной зависимости от сезонных японских промышленников, приезжающих на лето. Японцы перегораживали устья крупных нерестовых рек, поэтому рыба просто-напросто не доходила до верховий, и айнам приходилось выходить на берег моря, чтобы добыть хоть какое-то пропитание. Здесь они сразу же попадали в зависимость от японцев. Японцы выдавали айнам снасти и отбирали из улова все самое лучшее, свои собственные снасти айнам иметь запрещалось. С отъездом японцев айны оставались без достаточного запаса рыбы, и к концу зимы у них почти всегда наступал голод. Русская администрация занималась северной частью острова, отдав южную произволу японских промышленников, которые, понимая, что их пребывание на острове будет недолгим, стремились как можно интенсивнее эксплуатировать его природные богатства. После того как по Петербургскому договору Сахалин перешёл в безраздельное владение России, положение айнов несколько улучшилось, однако, нельзя сказать, что устройство на Сахалине каторги способствовало развитию айнской культуры.

После Русско-японской войны, когда южный Сахалин превратился в губернаторство Карафуто, старые японские порядки вернулись вновь. Остров интенсивно заселялся иммигрантами, вскоре пришлое население многократно превысило айнское. В 1914 всех айнов Карафуто собрали в 10 населенных пунктах. Передвижение жителей этих резерваций по острову ограничивалось. Японцы всячески боролись с традиционной культурой, традиционными верованиями айнов, пытались заставить их жить по-японски. Так, например, был запрещен медвежий праздник, в домах айнов наряду с инау появляются буцудан и камидана. Ассимиляционным целям служило и обращение в 1933 всех айнов в японских подданных. Всем присвоили японские фамилии, а молодое поколение в дальнейшем получало и японские имена.
После поражения Японии во второй мировой войне в 1945 году именно как японские подданные айны попали под репатриацию. Остались только около 200 человек.
В настоящее время в Японии проживает около 25 000 айнов (200 000 по неофициальным данным). 6 июня 2008 года японский парламент признал айнов самостоятельным национальным меньшинством, что, однако, никак не изменило ситуации и не привело к росту самосознания, потому что все айны полностью ассимилированы и ничем практически не отличаются от японцев, они знают о своей культуре зачастую намного меньше японских антропологов и не стремятся её поддерживать, что объясняется длительной дискриминацией айнов. При этом сама по себе айнская культура полностью поставлена на службу туризму и, по сути дела, представляет собой разновидность театра. Японцы и сами айны культивируют экзотику на потребу туристам. Наиболее яркий пример — бренд «айны и медведи»: на Хоккайдо почти в каждой сувенирной лавке можно встретить маленькие фигурки медвежат, вырезанные из дерева. Вопреки расхожему мнению, у айнов существовало табу на вырезание статуэток медведя, а вышеупомянутое ремесло было, по свидетельству Эмико Онуки-Тирни, привезено японцами из Швейцарии в 1920-е годы и только потом внедрено среди айнов.
В России по переписи 2010 года, проживает 109 айнов, из них 94 человека в Камчатском крае.
Айнский язык современной лингвистикой рассматривается как изолированный. Позиция айнского языка в генеалогической классификации языков до сих пор остается неустановленной. В этом отношении ситуация в лингвистике подобна ситуации в антропологии. Айнский язык радикальным образом отличается от японского, нивхского, ительменского, китайского, а также прочих языков Дальнего Востока, ЮВА и Тихого океана. В настоящее время айны полностью перешли на японский язык, и айнский уже практически можно считать мёртвым. В 2006 году примерно 200 человек из 30000 айнов владели айнским языком. Разные диалекты хорошо взаимопонимаемы. В историческое время у айнов не было своего письма, хотя, возможно, имелось письмо в конце эпохи Дзёмон — начале Яёй. В настоящее время для записи айнского языка используется практическая латиница или катакана. Также у айнов существовали своя мифология и богатые традиции устного творчества, включая песни, эпические поэмы и сказания в стихах и прозе.

Язык айну современной лингвистикой рассматривается как язык изолированный: позиция айнского языка в генеалогической классификации языков до сих пор остается не установленной. В этом отношении ситуация в лингвистике подобна ситуации в антропологии.
По структурно-морфологическим параметрам айнский язык радикальным образом отличается от языков соседних народов как-то: японского, корейского, нивхского, тунгусо-маньчжурских языков, ительменского, китайского, от австронезийских языков.
 Различные исследователи пробовали доказывать родство айнского языка с австронезийскими языками (малайско-полинезийскими) – Олоф Гьердман и Л.Я. Штернберг, с палеоазиатскими языками – Н.А. Невский, с семитскими – Тории, Дж. Бэчелор, с баскским и кавказскими языками – Мураяма, с индоевропейскими языками – Бэчелор, Коппельманн, Наэрт, Линдквист, ван Виндекенс, с алтайскими – А.Б. Спеваковский, А. А. Бурыкин и пр.

Читать: А.Ю.АКУЛОВ_ ИСТОРИЯ ЯЗЫКА АЙНОВ

СКАЗКИ И ПРЕДАНИЯ САХАЛИНСКИХ АЙНОВ ИЗ ЗАПИСЕЙ БРОНИСЛАВА ПИЛСУДСКОГО

     5 августа 1903 г. Бронислав Пилсудский сделал отметку в "Исходящей и разносной книге", которую он вёл во время командировки на Сахалин в 1902-1905 гг.: "Из Хакодате. В Общество изучения Азии. Сказки №№ 1-11 айнские сахалинские и письмо…  Штернбергу. Есть расписка Хакодатской почтовой конторы".  19 ноября того же года он сделал ещё одну запись об отсылке айнских текстов: "Петербург. В Этнографический музей Академии Наук. Тетрадь № 1 с 3 преданиями для Русского Комитета изучения Восточной и средней Азии".   Теперь почти через сто лет эти материалы публикуются там, где они были собраны исследователем. 
     Первые записи айнского фольклора Б. Пилсудский сделал в июле 1902 г. на западном побережье Сахалина в районе с. Мауки (ныне г.Холмск). Переписав 17 селений, приобретя ценнейшие этнографические коллекции, он попробовал также собрать фольклор, делая запись на фонограф айнских песен. Первый опыт был не очень удачным. Он отмечал: "Фольклорного материала удалось мне добыть здесь очень мало. …значительная часть населения всего побережья приходила в гости ко мне, главным образом, чтобы послушать фонограф, которым я записал на валики несколько айнских песен". 
     Значительно успешнее с фольклорными сборами пошло дело на восточном побережье. Уже в начале сентября он выехал в селения Отосан и Серароко на медвежьи праздники, где сделал первые записи айнских сказок. В ноябре он объехал айнские селения Такоэ, Сиянцы, Рурэ и здесь  по настоящему окунулся в фантастическую сокровищницу айнского фольклора. Он был настолько поражён богатством услышанного, что у него складывается решение остаться здесь ещё на год, по-настоящему во всё вникнуть и разобраться. В это время он писал Л.Я. Штернбергу: " Идут заготовки коллекции, запись на фонограф, снимки типов и сцен, записи разных работ и обычаев. Но главным образом записываю сказки, предания, песни: имею уже сто с лишним сказок, до 30-40 преданий, 15 hаукi (песен о старых войнах),  любовных несколько песен, колыбельных, во время плясок, во время работы и т.д. Чем дальше, тем больше хочется накопить, использовать всё и тогда только делать общие выводы. Я не прочь был бы остаться ещё на год среди айнов… работы хватит".   В последствие оказалось, что и двух лет недостаточно. 
     Очень удачным был 1903 г.  Было сделано много новых фольклорных  записей в айнских селениях восточного побережья: Мануэ, Очакотане, Рурэ, Обусаки, Оцехпока, Тунайчи, Айрупо, Ай, Сакаяма, Такоэ, Сиянцы. Одновременно Б. Пилсудский совершенствовался в знании айнского языка. В этом      же     году состоялась его поездка с В. Серошевским к айнам о. Хоккайдо. Появилась возможность сравнить различные элементы духовной и материальной культуры у айнов двух островов. Уже в ноябре вместе с его помощником по устройству айнских школ на Сахалине Сирэтоку Тародзи был сделан перевод текстов, записанных на Хоккайдо. Тогда же в 1903 г. были отосланы четырнадцать айнских текстов в Петербург. Из Хакодатэ Пилсудский писал Штернбергу: " Теперь здесь я за несколько недель работы вплотную, пока ждал Серошевского, ездившего повидаться с братом и сестрой в  Александровск, сделал больше, чем сработал бы там в 2 месяца. Был у меня с собой айнец с Сахалина, грамотный по-японски, толковый человек, и мы с ним занимались отделкой окончательной переводов текстов, которые одновременно с письмом этим посылаю в Комитет для изучения Средней и Восточной Азии". 
     Эта работа продолжалась и в 1904, и 1905 гг. Полтора года прошли в непрекращающихся поездках и не только по Южному Сахалину. Дважды Б. Пилсудский побывал в с. Рыковском, сплавлялся по рекам Поронай и Тымь. Жил у айнов, ороков, нивхов. В отчёте о проделанной работе он писал о своих поездках: "…сделал 2475 вёрст лошадьми в тарантасе, телеге и санях, 90 вёрст на лошадях верхом, 460 вёрст лодкою морем, 530 лодкою по рекам и озёрам, 750 вёрст на собаках и оленях по зимнему пути и 350 вёрст пешком". 
     За это время было "собрано этнографических записей об айнах – 1880, гиляках – 320, ороках – 180, на Амуре – 400 стр.; текстов айнских 870 стр. (часть их осталась не переведенной); текстов гиляцких 285 стр.;  орокских 13 стр.;  слов айнских более 10 000; гилякских немного меньше; орокских и мангунских (ольчей) около 2000. Фотографических снимков около 300. Записанных валиков для фонографа с песнями и сказками айнов  30 штук". 
     Больше всего был собрано айнских тестов, слов и этнографических записей. Оказался прав профессор Томского университета П.А. Прокошев, когда ещё в 1914 г. в "Отзыве о работах Б.О. Пилсудского, представленных в Совет Императорского Томского Университета на соискание премии имени потомственного почётного гражданина Льва Петровича Кузнецова" отмечал: "…процесс разложения и постепенного исчезновения замечается и среди Сахалинских инородцев – айнов, гиляков, ороков, изображению быта которых посвящены работы г. Пилсудского. Этим прежде всего и определяется их важное научное значение. К работам г. Пилсудского в значительной степени приложимо то, что сказал Шренк относительно работ Крашенинникова и Стеллера о камчадалах: "если бы Крашенинников и Стеллер не набросали картину их жизни и быта, мы теперь не могли бы сказать о них ни пол слова, что здесь раз упущено, то уже невозможно восполнить впоследствии". (Шренк. Цит. Соч. I т. Введение. 3 стр.). Кто знает, быть может, очень скоро исчезнут с земной поверхности Сахалинские инородцы и потому все работы, сюда относящиеся, и в частности работы г. Пилсудского, действительно, приобретают особенную научную ценность".  История подтвердила правоту профессора Прокошева: только с горечью можно  констатировать сейчас исчезновение сахалинских айнов. Уже бесспорным в наше время стало признание самым ценным источником по культуре сахалинских айнов работы Б. Пилсудского "Материалы для изучения айнского языка и фольклора", изданной в 1912 г. Ещё в 1913 г., почти сразу после выхода монографии, профессор Восточного Института во Владивостоке  П.П. Шмидт писал: "…труд господина Б. Пилсудского можно причислить к самым лучшим книгам о палеоазиатских народах".  Спустя много десятилетий, когда имя  Б. Пилсудского по разным обстоятельствам пребывало в тени, к такому же выводу пришло большинство специалистов. 
     В своей фундаментальной работе, посвящённой айнскому языку и фольклору  Б. Пилсудскому удалось опубликовать 27 преданий (уцяськома), тогда как в его распоряжении было 350 айнских текстов, которые,  как он отмечал в отчёте, составляют 870 рукописных страниц и 30 фонографических валиков. В предисловии книги и в примечаниях к айнским текстам учёный уверенно углубляется в сложнейшие лингвистические проблемы, его глубокие изыскания в морфологии, семантике, синтаксисе, лексике впервые дали европейскому читателю представление о богатстве айнского языка и фольклора.  Кроме того оказалось, что его транскрипция айнской речи является наиболее правильной, точной и адекватной звучанию. Японский исследователь Т. Асаи, отдавая должное Б. Пилсудскому, констатировал: "Говоря в общем транскрипция, применяемая Пилсудским, является одной из самых понятных, на её основе легче всего восстановить первичные айнские тексты, записывая их вновь в по более совершенной транскрипции с применением новых достижений в фонологии. Мы должны быть благодарны Пилсудскому за то, что он записывал айнские тексты скорее фонетически, чем фонологически… Помня о ценных, но, право, непонятных староайнских текстах, закрепившихся в японских записях, тем более восхищаемся Пилсудским за его великий вклад в мировую культуру."
     Различные обстоятельства, связанные в первую очередь с тяжёлым материальным положением учёного, не дали ему возможность завершить работу по дальнейшей обработке и публикации айнских текстов. О том, что такая работа шла, свидетельствует письмо Б. Пилсудского Ф. Боасу от 23 мая 1914 г., в котором он писал: "Уважаемый сэр, не могу ли я попросить Вас добыть мне номер XXI журнала " The American Folklore Journal" за 1908 год? Он содержит перечень терминов, которые были бы мне сейчас очень кстати, поскольку я готовлю второй том моих "Материалов для изучения  айнского языка и фольклора". 
     Почти одновременно с монографией вышедшей в Кракове  в Нью-Йорке в журнале "The Journal of American Folk-Lore" Б. Пилсудским была опубликована подборка образцов  фольклора сахалинских айнов.  Она включала двенадцать текстов, из которых три представляли собой песни-легенды (ойна), три предания (уцяськома), три сказки (туита), две поэмы (хауки). Через два года в большой работе "На медвежьем празднике айнов о. Сахалина" им был опубликован текст "легендарной песни", озаглавленный "О воспитывании медведя", который как отмечает учёный, по утверждению айнов, являлся "сапане оjна, т.е. главнейшая из всех легендарных песен". 
     В письме в Петербург академику В.В. Радлову он писал: "…меня тяготит, что я не знаю, где я смогу отпечатать свои айнские тексты, словарь и грамматику. Имеются уже два словаря Добротворского и Батчелора, но мой будет полнее первого, а м.б. равен второму. Многие ошибки Добротворского я поправил, а от Батчелоровского мой лингвистический материал будет отличаться тем, что я записывал отдельно три наречия (Маукинское, Юго-Восточного берега и Поронайское) и отмечал какие слова вышли из употребления и встречаются только в сказках, или поэмах, или в молитвах и героических преданиях. Думаю, что следовало бы издать этот словарь, к которому могла бы быть добавлена грамматика сахалинского наречия, отличная от той, которую написал Батчелор".
     Планам Б. Пилсудского по дальнейшей публикации айнских текстов не суждено было сбыться. Помешала начавшаяся первая мировая война и другие жизненные обстоятельства. Его трагическая гибель в 1918 г. надолго прервала работу с огромным научным наследием, нуждавшемся в обработке и изучении. Такая работа была начата в 20-е – 30-е годы в Польше, но  война помешала и в этот раз. Большая часть собранного архива учёного сгорела вместе с Восточным Институтом в Варшаве во время Второй мировой войны. 
     В СССР коллекции Б. Пилсудского, хранившиеся в Музее антропологии и этнографии Академии Наук в Ленинграде, обрабатывались, но не публиковались. На фамилию Пилсудских было наложено табу. Айнские тексты были переданы в Азиатский музей, который в 1931 г. был преобразован в Институт востоковедения Академии Наук СССР. Там они хранятся и в настоящее время. 
     Несмотря на их уникальность айнские тексты так и не были опубликованы. По-видимому, в 20-е – 40-е годы это было связано с фамилией Пилсудских, а в начале 50-х годов вышел приказ главлита, который по политическим мотивам выделял айнов из числа других народов СССР и обрекал их на забвение. В нём предписывалось: "7 февраля 1953 г. Секретно. Начальникам отделов Главлита СССР. Запрещается опубликовывать в открытой печати какие-либо сведения о народности айны в СССР. Уполномоченный Совета Министров СССР по охране военных и государственных тайн в печати К. Омельченко".
     К счастью запрет этот продержался не долго. В начале 70-х был опубликован айнский фольклор из сборов Н.А.Невского на Хоккайдо, также хранящийся в архиве Института востоковедения. До текстов Б. Пилсудского так дело и не дошло. 
     В научный оборот новые айнские записи из наследия Б. Пилсудского были введены в 80-е годы. Оказалось, что в Польше во время войны погибли далеко не все архивы Б. Пилсудского. Значительный их массив сохранился и снова пополнил архивы Кракова и Варшавы. Несомненной удачей было выявление айнских молитвенных текстов, записанных учёным на Сахалине. Они были опубликованы препринтом в четырёх выпусках профессором университета им. Адама Мицкевича в Познани А. Маевичем и вызвали большой резонанс у специалистов.
     Профессор А. Маевич стал также первым публикатором айнских текстов Б. Пилсудского, хранящихся в Санкт-Петербургском отделении Института востоковедения РАН. В 1990 году такая публикация была осуществлена им в соавторстве с сотрудником этого Института А.М. Кабановым.  Новая публикация была озаглавлена как второй том работы Б. Пилсудского "Материалы к изучению айнского языка и фольклора", айнские тексты, записанные русским языком были даны в транскрипции латиницей, русский подстрочник Б. Пилсудского также дан в переводе на английский язык. Из издания были исключены  два текста преданий под №№ 1 и 3, так как они ранее были опубликованы Б. Пилсудским в монографии. Таким образом, подлинный текст учёного остался не введённым в научный оборот, за рамками издания остался и литературно обработанный Б. Пилсудским русский перевод двух преданий (уцяськома) и их первоначальная транскрипция и подстрочник.. 
     Айнские тексты Б. Пилсудского, хранящиеся в Санкт-Петербургском отделении Института востоковедения РАН, записаны им в семи тетрадях, они все пронумерованы и озаглавлены. Шесть тетрадей озаглавлены как "Сказки сахалинских айнов", в каждой из них соответственно 15, 11, 11, 12, 21, 14 листов. Одиннадцать текстов в жанре "туита" (волшебные сказки) записаны в русской транскрипции и снабжены паралельным русским подстрочным переводом, а также литературным переводом на русский язык, помещённым на обратной стороне листа. Седьмая тетрадь, состоящая из 34 листов, имеет заголовок "Предания сахалинских айнов". Она содержит три айнских текста в жанре "уцяськома" (предания) и также снабжена подстрочным и литературным переводами на русский язык. 
     Всего в фольклоре айнов Б. Пилсудский выделял двенадцать жанров: 
              1.Уцяськома – предания. 
              2. Туита – сказки. 
              3. Оина  – легендарные "божественные песни" 
              4. Хауки  – повествования о героях и битвах. 
              5. Иаикатекара – любовные песни. 
              6. Снотса – развлекательные песни. 
              7. Ихунки – колыбельные песни. 
              8. Иаииукара – "бесцельные" песни, поющиеся, чтобы 
                  скоротать время. 
              9. Цбо хау – лодочные песни. 
              10. Синот итак – комические присловья. 
              11. Урехреку – загадки. 
              12. Речи на приёмах, при отъезде гостей. 
     Четырнадцать текстов, хранящихся в Петербурге, представляют образцы двух жанров, одинадцать – туита, три – уцяськома. Тексты туита были записаны в пяти айнских стойбищах: в Такое – 3, в Серароко – 1, в Оцёхпока – 2, в Тунайчи – 4, в Отосане – 1. Информаторами были шесть женщин и пять мужчин в возрасте от четырнадцати до сорока трёх лет. 
      Все уцясьпома были продиктованы айном из стойбища Тарайка Сисьратука, двадцати восьми лет, в 1903 году. Так как Б. Пилсудский в 1903 г. не был в с. Тарайка, запись, по-видимому, была сделана в другом месте. В своей монографии Пилсудский поместил под номерами 2 и 6 две из трёх уцяськома, отосланных в Петербург.  Здесь он отмечает, что предания были записаны в январе 1903 г. В это время Б. Пилсудский был в с. Серароко, по пути посетив айнские стойбища Мануэ и Очакотан, в одном из них, по-видимому, и гостил айн Сисьратука. 
     Сравнение опубликованных в монографии двух текстов уцяськома и хранящихся в архиве Санк-Петербургского отделения Института востоковедения РАН, дают представление о той огромной работе, которую проделал учёный, готовя тексты к публикации. К преданию под № 1 (в монографии № 2) им приводится 207 примечаний, которые посвящены топонимике, языку и фольклору айнов,  к преданию № 3 ( в монографии № 6) сделано таких примечаний  80. 
      В сказках и преданиях открывается чудесный мир айнской древности, где реальность смешана с фантастическими картинами потустороннего мира, но в котором хорошо узнаваемы приметы жизни айнов. Здесь айны нисколько не смущаясь, иногда преодолевая чувство страха, вступают в различные отношения с чертями, демонами, духами и другими персонажами из божественного пантеона, как правило, побеждая их, оказываясь и смекалистее, и умнее. 
      Являясь прекрасным источником для изучения духовной жизни айнского общества, фольклор зачастую подтверждает  данные археологии и этнографии.  В примечании к преданию № 1 Б. Пилсудский отмечает, что айнское с. Цямука, о котором шла речь, действительно "существует будто и теперь на восточном берегу на севере от м.Терпения и к югу от м. де ля Кроера в шести днях езды на лодках из Тарайки; причём не надо огибать мыса, а лодки перетаскиваются с берега до озера Муси (совр. озеро Лодочное – В.Л.). Теперь там будто живут люди, одевающиеся и говорящие по гилякски. Но старинные имеющиеся у них айнские вещи доказывают будто, что их предки были айнами". О том, что такое селение на восточном берегу Сахалина существовало, подтверждает и нивхсккий фольклор, где герой одного предания проделал путь к нему, но уже с севера. Уникальные археологические находки в устье р. Богатой подтверждают данные фольклора и отодвигают границу расселения айнов  на Сахалине далеко на север .
     Все тексты публикуются без изменений, в литературный русский перевод сказок и преданий внесена незначительная орфографическая правка, в соответствие с современными нормами языка. Сокращения раскрываются в квадратных скобках. Сквозная нумерация текстов, нумерация строк и сносок проставлены при публикации. 
     Полностью все тексты публикуются впервые и при их подготовке  встречались различные трудности. Ценное содействие и помощь при подготовке рукописи к печати были оказаны моими коллегами Г.И. Дударец и М.М. Прокофьевым. Считаю своим долгом выразить им искреннюю признательность и благодарность.

В.М. Латышев

ЧИТАТЬ: Б.ПИЛСУДСКИЙ_ФОЛЬКЛОР  САХАЛИНСКИХ  АЙНОВ